«Надо стимулировать собственника»

«Надо стимулировать собственника»

Борис Титов. Фото: Митя Алешковский/BFM.ru

Экс-председатель «Деловой России» Борис Титов рассказал BFM.ru о причинах выхода из общественной организации и о своих взглядах на текущую экономическую ситуацию.

— Почему вы покинули «Деловую Россию»? Что произошло, кто был инициатором?

— «Деловая Россия» — это организация бизнеса, а бизнес должен постоянно вести разговор с властью. По тональности это должен быть очень умеренный разговор, потому что бизнесу всегда есть, что терять. Поэтому бизнес ведет диалог конструктивный и спокойный. Но я для себя понял: в связи с изменением экономической ситуации, особенно в условиях кризиса, такой умеренный разговор не принесет эффекта. Наше государство демонстрирует неэффективность мер по поддержке реального сектора экономики. «Единая Россия» все больше и больше становится лево-умеренной партией, а последние решения по подъему, например, социальных налогов, говорят о том, что надо идти на другие методы борьбы, кроме тех, что используют в «Деловой России». Нужны другие инструменты, более радикальные. Поэтому я пришел в проект «Правое дело». Его язык отличается от языка «Деловой России», и нельзя, чтобы один человек говорил двумя разными языками. Поэтому решил, что я должен выйти из «Деловой России», завершить этот проект, тем более, что в целом он был успешным. Пять лет назад я вошел в него, и «Деловая Россия» реально развивалась все это время. Можно сказать, что я выполнил свою задачу.

— То есть можно считать, что больше вы не имеете к «Деловой России» никакого отношения?

— Это не очень быстрый процесс. Я для себя принял решение о том, что надо передвигаться в сторону «Правого дела». Но поскольку общественная организация — это не акционерное общество, где в один день может смениться руководитель. Общественная организация держится на авторитете руководителя. Помимо генерального совета, есть большие федеральные компании, которые работают в различных сферах. У нас еще есть региональная сеть, очень своеобразная. Поэтому новый лидер должен входить в это все постепенно. Мы обсудили на генеральном совете его кандидатуру. Это Евгений Юрьев, президент корпорации «Атон», член Общественной палаты. Он начал исполнять обязанности, а избрание его председателем состоится в декабре на съезде.

— Вы выступали с достаточно резкими заявлениями относительно действий правительства по выводу страны из кризиса. Осенью 2008 года вы говорили о том, что государство должно активнее поддерживать реальный сектор. Что изменилось с тех пор?

— Ничего! Власть поддерживает реальный сектор только на словах.

— Как раз в этом секторе, который, по вашему мнению, нуждается в поддержке, произошли акции протеста: в Пикалево, в Светлогорье, на Урале. Власть должна была поддержать рабочих активнее?

— Это все ручное управление, попытка через жесткие меры давить на бизнес и решить социальные проблемы.

— Попытка «прислать доктора»?

— Этот «доктор» не «лечит», он загоняет болезнь вглубь, пытается сделать вид, что все здоровы. То есть он выгоняет из больницы на мороз того, у кого реальная температура. И вмешательство власти в данном случае — конкретный пример ручного управления через систему не пряников, а кнутов. Бизнес пытаются заставить решать социальные проблемы, гарантировать социальную стабильность за счет своей собственной выгоды.

— Вы полагаете, что правда на стороне собственника?

— Здесь надо смотреть каждый конкретный случай в отдельности, потому что, например, в Пикалево была неправильно проведена приватизация. Если бы государство грамотно приватизировало это предприятие, а не разделило его на три части, тогда бы удалось половину проблем решить. Но есть более сложные проблемы. Например, существование системы перерабатывающего бизнеса в России, реального сектора экономики. Сегодня он доведен до крайности. Это не только Пикалево, это десятки, сотни, а может быть, тысячи предприятий, которые в условиях кризиса сократили производство или остановили его, потому что невыгодно производить, потому что съежился спрос, потому что выросли процентные ставки по кредитам, а издержки, которые могли регулироваться государством, по-прежнему растут. Растет цена на газ, на электроэнергию и так далее. Поэтому мы видим только декларации: о том, что у нас будут ограничены процентные ставки до 18%. Правительство обещало финансировать банки, если они будут под 18% давать кредит. Но все очень быстро забыли про эту госставку. Прошло уже 2 месяца после заявления председателя правительства, а ничего не изменилось. Ставки как были высокими, около 30%, такими они и остались, особенно в коммерческих банках. В Сбербанке ставка по кредиту составляет больше 20%. Поэтому, к сожалению, слова красивые, а реальных событий не происходит.

— Какой же выход есть из ситуации по этим предприятиям, приватизированным неправильно?

— Возвращаться назад ни юридически, ни коммерчески нельзя. Раз ты совершил ошибку, ты должен ею заниматься, стимулируя экономически выход из кризиса. То есть государство должно предлагать некие решения, прежде всего не методом «ты отдай», а именно экономическим стимулированием. Нужно создать условия для развития, предложить выкуп предприятия, если это нужно. Но ликвидировать свои ошибки государство должно в рамках экономической справедливости и юридической чистоты.

— То есть опять ручное управление по каждому предприятию?

— Ручное управление, это когда приходишь с приказаниями: «сделай это, сделай то». А когда говоришь: «Я тебе дам налоговый кредит, но тогда ты поставляй по такой-то цене», — это уже не ручное. Государство должно создать условия, которые стимулируют собственника что-то делать.

— Государство уже длительное время пытается искать способы регулирования кризисной ситуации. Хоть что-то меняется к лучшему? Или ситуация еще больше заходит в тупик?

— На самом деле, ничего не изменилось, потому что ничего и не менялось. Ни одна из мер, которая была предложена в поддержку реального сектора, реально не работала, даже помощь отдельным предприятиям. Был определен список из 295 предприятий, нуждающихся в помощи, но реально из этого списка помогли единицам. Помощь получили предприятия вроде «АвтоВАЗа», которые с успехом все растратили. Те меры, которые принимались по поддержке автопрома, не дали результатов. Были субсидированы процентные ставки по кредитам на покупку отечественных автомобилей, объявлен нулевой тариф на доставку машин на Дальний Восток. Но это не привело к созданию спроса — на Дальнем Востоке иномарки покупают тысячами, а 160 российских машин, ввезенных туда, это смешная цифра для региона. И спросом они там не пользуются, даже эти машины не смогли распродать.

Субсидирование процентной ставки в условиях кризиса — также абсолютно неэффективная мера, потому что никто не дает потребительских кредитов, никто не хочет брать потребительские кредиты в условиях кризиса. Сегодня в разы сократились объемы потребительского кредитования, независимо от того, какая ставка, субсидируется она или нет. Почему нельзя было применить такую меру, которая действует в Германии. Потом этим опытом воспользовались в Италии, в Испании, в Англии. Там предложили в обмен старого автомобиля покупать отечественный новый. И тогда государство доплачивает какую-то сумму. В Германии это 2,2 тысячи евро. Итог такой: в Германии во время кризиса спрос на автомобили не снижался.

— Сейчас много говоряб о банковском кризисе, который случится осенью. Какова его вероятность, и насколько тяжело он отразится на экономике?

— Предприятия реального сектора сегодня закредитованы, и это является для нас главным барометром. Эта ситуация очень опасна, потому что многие предприятия, остановив производство, не выполняют своих финансовых обязательств, не возвращают кредиты, не расплачиваются с поставщиками. И все это, конечно, скажется на банковском секторе. Мы с большим опасением смотрим в будущее, потому что банковской сфере нужна будет поддержка, чтобы ликвидировать вторую волну банковского кризиса. На это у российских властей может не хватить тех средств, которые они закладывают, исходя из 5-10% «плохих долгов». Но банкиры в то же время заявляют, что «плохих долгов» сегодня 25-30%. И для того, чтобы рекапитализировать банки, для того, чтобы ликвидировать эту проблему, нужно от 5 до 8% ВВП. Аркадий Дворкович на недавнем форуме «Деловой России» заявил, что дефицит бюджета — 8%. А ВВП дал минус 10% за I квартал. То есть получается, что у правительства не хватит средств на поддержку банковской сферы. Еще раз подчеркну, что реальный сектор экономики стоит. Мы показываем официальную статистику по промпроизводству — минус 17,2% за май. И это с учетом нефтяной и газовой промышленности. Хотелось бы быть оптимистом, но, к сожалению, мотивов для того, чтобы сегодня надеяться на лучшее, все меньше и меньше.

— Каковы ваши прогнозы дальнейшего развития кризисной ситуации?

— Я думаю, что кризис у нас не L-образный, не V-образный, а, скорее, W-образный. И особенно это касается России. К сожалению, выход из него будет долгим, по крайней мере, по нашим оценкам, потому что государство сделало серьезные шаги, чтобы замедлить процесс выхода: той же медленной девальвацией рубля, реализацией на первом этапе задач макроэкономической стабилизации. Не было сделано шагов, которые предпринял Китай. То есть шагов, которые работают на реальный сектор экономики. Сейчас многое будет зависеть от цены на нефть. Если она будет падать, и мы упадем, удержится на сегодняшнем уровне — будет медленный процесс стагнации. Мы будем терять промышленный сектор, у нас будут разоряться предприятия, и экономика будет угасать.