«Динамику ВВП определят запасы предприятий»

«Динамику ВВП определят запасы предприятий»

Валерий Миронов. Фото: Евгения Мангутова/BFM.ru

Предприятия пока распродают старые запасы, и это позволяет статистикам говорить об относительно небольшом спаде в промышленности, говорит в интервью BFM.ru Валерий Миронов, заместитель директора института «Центра развития» ГУ-ВШЭ. Когда запасы иссякнут, основные индикаторы резко ухудшатся.

— Как вы думаете, июльский рост промышленного производства в России на 4,7% к июню — это календарный фактор или этому есть другие объяснения? Именно эти данные позволили ряду чиновников заявить о скором выходе России из кризиса.

—Точное количество отработанных часов, возможно, учитывается самим Росстатом, однако ряды промышленной динамики со снятым календарем он уже давно не публикует. Таким образом, о влиянии календарного фактора можно говорить лишь гипотетически. Однако, если его влияние невелико, то тогда действительно можно говорить о замедлении падения промпроизводства, в том числе в машиностроении, в химической отрасли, в производстве волокон, в топливно-энергетическом комплексе.

При этом даже при существующей динамике спроса, если старые запасы, созданные в докризисный период, прекратят распродаваться, производство может отскочить вверх. Когда запасы будут приведены к норме и прекратится их снижение, то производство будет частично восстановлено, то есть будет близко к текущей динамике спроса. Сейчас выпуск намного ниже спроса из-за того, что есть запасы продукции, то есть предприятиям не надо производить, можно просто продавать готовую продукцию или использовать запасенное сырье, не закупая его у поставщиков.

— Можно ли предположить, что будет с промпроизводством в конце года?

— Это зависит от того, какую стратегию изберут предприятия. В апреле их запасы по отношению к продажам были выше нормы докризисного периода на 25-30%. К середине — концу лета, возможно, предприятия привели эти запасы к норме, и тогда производство может «отскочить» вверх, то есть к падению до нескольких процентных пунктов год-к-году, а не на 10-15%. Это один сценарий.

Другой сценарий предполагает, что предприятия будут опускать запасы ниже нормы, как они это делали после кризиса 1998-го года. При этом сценарии мы не получим отскока производства вверх и будем падать высокими темпами, такими же, как сейчас, еще пару кварталов, а может и все три квартала, если динамика спроса не изменится.

— По предварительным оценкам Минэкономики, снижение ВВП в первой половине года составило 10,1%, и, по прогнозам, по итогам года составит от 8 до 8,5%. Вы согласны с такими оценками?

— Вполне вероятна такая ситуация. Но дело в том, что для того, чтобы во втором полугодии резко замедлились темпы падения ВВП, необходимо, чтобы темпы падения спроса перестали увеличиваться, либо чтобы предприятия прекратили сокращать запасы, и восстановили бы выпуск. Все определяется выбором стратегии по отношению к запасам. На ситуацию с запасами влияет еще и динамика процентной ставки. При таких дорогих деньгах выгоднее распродавать запасы, чем хранить. Поэтому мне кажется более вероятным повторение стратегии, когда предприятия сокращают запасы. В этом случае вариант Минэкономразвития не пройдет. Более вероятным я считаю падение ВВП по году примерно на 10%. На мой взгляд, это более реалистично, чем серьезное замедление темпов падения ВВП во втором полугодии.

— Разные ведомства дают разные прогнозы инфляции. По оценкам Центробанка, инфляция составит 12-12,5%, Минэкономразвития прогнозирует такую же цифру, в то же время президент Медведев озвучил прогноз по инфляции в 10-11% на конец года. Какой прогноз вам ближе?

— Инфляция действительно замедляется из-за снижения спроса, из-за того, что правительство избрало стратегию борьбы с инфляционными ожиданиями и собирается меньшими темпами повышать цены на продукцию естественных монополий в следующем году. В результате базовый индекс цен с июня находится на минимальных исторических уровнях в районе 0,3% в месяц. При сохранении стабильности курса рубля у нас может появиться дефляция цен на непродовольственные товары в сентябре-октябре, что может подержать текущую динамику базового индекса цен, куда входят цены на продовольственные и непродовольственные товары.

В этом случае даже то ускорение, которое было в июле, когда темпы инфляции год-к-году превысили отметку в 12% и составили 12,1% — а это произошло главным образом за счет роста небазовых цен — скорее всего, будет временным, а при низкой базовой инфляции мы получим 10-10,5% индекса цен в целом по году.

— Стимулирование активности потребителей в России может стать одним из выходов из кризиса, как это происходит, например, в США?

— Если мы будем следовать опыту США и просто давать деньги на руки населению, в том числе малоимущему, то можем не получить должного эффекта, потому что у нас, в отличие от той же американской экономики, достаточно низкая конкурентоспособность наших товаров. Деньги, которые получит на руки население, пойдут на закупку импортных товаров. Сейчас импорт резко упал, но по мере распродажи запасов импортной продукции он будет восстанавливаться, и мы поддержим деньгами из бюджета население и иностранных производителей, но не нашу промышленность.

Кроме того, если население получит деньги от государства, оно может не только потратить их на импортные товары, но и положить в банк на «черный день», а банки сейчас сокращают кредиты. Таким образом, деньги будут заперты в банке, и никакого эффекта от раздачи денег мы не получим. Поэтому я бы очень осторожно относился к раздаче денег.

Если уж стимулировать спрос и проводить мягкую бюджетную политику, то нужно, чтобы ей соответствовала денежно-кредитная политика, политика валютного курса, необходима существенная девальвация рубля, чтобы импорт стал более дорогим, чтобы предприятия — под прикрытием удорожания импорта — смогли создать производства, которые конкурируют с импортом. На это требуется время — от полугода до полутора лет. Также нужны инвестиции, снижение процентных ставок, необходимо разморозить кредитование. Таким образом, политика должна быть нацелена на стимулирование кредитования, может быть даже на таргетирование кредитов, хотя необязательно в такой прямолинейной форме, как у нас, когда банки-получатели господдержки призывают в обязательном порядке вкладывать эти деньги в производство. Это звучит не очень рыночно, но идея таргетирования кредита родом из цитадели самой либеральной рыночной экономики — из США, а широко применяется в Китае.

— Вы упомянули о девальвации. Как вы думаете, правительство может пойти на данный шаг снова и не будет ли повторения осенней ситуации с рублем?

— Может сложиться такая ситуация, когда темпы падения импорта резко замедлятся из-за распродажи запасов импортной продукции в России, и он отскочит вверх, в результате сократится торговое сальдо, особенно на фоне того, что сезонный спрос на валюту в начале осени повышается. Это может спровоцировать ослабление рубля или в начале осени, или вообще во втором полугодии.

Но Центробанк может задавить эту активность, потому что у него пока достаточно резервов, и очень сильного оттока капитала сейчас нет, тем более, что российские предприятия реального сектора реструктурировали практически все свои внешние кредиты на этот год. Таким образом, угроза девальвации в связи с оттоком капитала оттягивается на следующий год.

Что касается текущего года, девальвация возможна, если Центробанк не будет препятствовать падению рубля, связанному с отскоком импорта вверх и со снижением торгового сальдо. Я думаю, что это было бы правильным, однако не нужно растягивать этот процесс на долгое время, чтобы не отвлекать деньги от инвестиций, чтобы они не уходили на валютный рынок. Это должна быть одномоментная девальвация.

— Ожидаете ли вы вторую волну кризиса? Действительно ли она наступит осенью в связи с огромными объемами просрочки в банковском секторе?

— Пока явных признаков второй волны кризиса не видно. Просрочка в экономике на 1 июля по официальным данным на основе наших стандартов учета была равна примерно 5%. Она, конечно, растет, но незначительными темпами.

По моим оценкам, активность банков по пролонгации кредитов не связана с уровнем просроченной задолженности в тех или иных секторах. Это значит, что банки не видят фатальной ситуации даже в тех секторах, где максимальный уровень просрочки по данным Центробанка. Конечно, количество может перейти в качество, и в какой-то момент мы вдруг увидим резкое ухудшение ситуации, но пока еще есть время для того, чтобы очистить промышленность от «плохих» заемщиков, активизировать процедуры банкротства, может быть, создать «плохой» банк, о чем давно говорили, и, таким образом, задавить в корне эту проблему.