Олег Чиркунов: «Плохо, что мы проедаем резервы»

Олег Чиркунов: «Плохо, что мы проедаем резервы»

Олег Чиркунов. Фото: Евгения Мангутова/BFM.ru

Губернатор Пермского края Олег Чиркунов в интервью радиостанции Business FM рассказал о том, как справляется край с дефицитом бюджета, о сегодняшнем строительстве, о проблемах предприятий региона и о том, что дали городам общественные работы.

— Если говорить о проблемах региональных бюджетов, Пермский край в этом смысле на протяжении очень многих лет был уверенным донором федерального бюджета. Сейчас, в 2009 году, бюджет с дефицитом.

— Тут надо понимать, что стоит за словом «дефицит». Действительно, у нас сегодня есть разрыв между доходами и расходами, и разрыв достаточно существенный — мы получаем налогов меньше, чем расходуем. Этот разрыв составляет примерно 15% — по расходам консолидированный бюджет равен примерно ста миллиардом, а по доходам у нас запланировано 85. И эта «дырка» в 15 миллиардов была бы очень страшной, если бы за предыдущие годы мы не создали резервы. А резервы наши — примерно 20 миллиардов. Поэтому год мы проходим достаточно уверенно. Другими словами, у нас нет дефицита по деньгам, но есть проблема, связанная с разницей между доходами и расходами.

Плохо, конечно, что мы проедаем резервы, потому что эти деньги лучше было бы потратить на развитие. Хотя сделать это можно было бы и раньше, но мы понимали, что рано или поздно будет тяжело, и поэтому подкопили. Мы, безусловно, не знали, что будет кризис, не могли его прогнозировать, но понимали, что когда-то будет тяжело, потому что цена на нефть снизится.

В итоге, этот год мы пройдем уверенно. Даже следующий год для нас не станет суперкритичным, хотя он будет гораздо сложнее, чем этот. Будем надеяться, что 2011 год не будет кризисным.

— То есть резервов хватит на этот год и на следующий?

— На этот и на большую часть следующего, если, конечно, все будет развиваться так, как в данный момент. А дальше экономике надо задуматься и как-то выходить из кризиса. В ином случае начнутся проблемы у всех стран, у всех регионов.

— На сколько сократились поступления налогов в Пермском крае?

— Более показательно говорить по видам налогов. Объем налога на прибыль, который мы планируем получить в этом году, даст около 50% от прошлого года. И это основная наша проблема, эти налоги фактически дают нам вдвое меньше.

— То есть у хозяйствующих субъектов нет прибыли?

— Это действительно так. Но когда речь идет о регионах, нельзя говорить исключительно про бюджет. Это частичка проблемы и, наверное, не самая большая. Еще есть общая ситуация и проблемы предприятий, реального сектора. Есть работодатели и работники, безработица, население, которое работает в компаниях, в которых сокращается спрос, производство и так далее

Но давайте начнем не столько с безработицы, а с состояния предприятий. Ведь первый сигнал — предприятие перестает продавать свой продукт. Это кризис рынков сбыта. Поскольку предприятия дорожат своим персоналом, поскольку он им достаточно дорого достался — они его подбирали, обучали, — они не хотят с ним расставаться сейчас, в кризис. Поэтому многие предприятия берут на себя расходы по содержанию недозагруженных сотрудников. И первая проблема, которая возникает, — с экономической устойчивостью предприятия. Только уже второй волной идут проблемы, связанные с сокращениями, с зарплатами, с сокращением поступления, в том числе в бюджет, налога с заработной платы. Но самое главное сегодня для предприятия — это наличие рынков сбыта. Там, где у них есть возможность продавать свою продукцию по каким бы то ни было ценам, там они себя нормально чувствуют. Но там, где рынки закрылись, — это металлургия, автомобилестроение, строительство, — совсем тяжело. И самое главное — этим предприятиям очень сложно помочь, потому что государству надо искать возможность каким-то образом стимулировать спрос, а это гораздо сложнее, чем стимулировать предложение.

— В Пермском крае работают в том числе очень крупные компании, например, «Уралкалий», ЛУКОЙЛ. На ваш взгляд, компании какого сектора быстрее выйдет из кризиса и быстрее начнут вносить свою лепту в региональный бюджет и в экономику края?

— Как раз за эти компании я не очень волнуюсь, несмотря даже на то, что какие-то проблемы у каждой из них есть. Но добыча и переработка нефти до тех пор, пока держится такой уровень цен на нее, будет выгодна, будет приносить прибыль. Калийные удобрения, как любые виды удобрений, — это всегда определенная периодичность: то огромный спрос, то затоваривание, а потом снова возврат к спросу. Рано или поздно, я думаю, потребность на удобрения снова возникнет, и эти отрасли поднимутся. Опасность представляют те отрасли, которые ориентированы на внутренний рынок потребления. Больше всего меня волнует поставка комплектующих для автомобильной промышленности, строительство. Ведь сейчас достраиваются те дома, которые должны были построить еще в прошлом году, и формально показатели могут быть достаточно приличными. То есть мы сегодня сдаем в эксплуатацию в крае приблизительно такой же объем, как и в прошлом году, но это тот недострой, который был заморожен в конце прошлого года. Нового строительства не начинается, никто не рискует вкладывать деньги в первую сваю. А это значит, что пройдет какой-то период, и на рынке возникнет дефицит жилья, как это было раньше.

— Вернется спрос?

— Спрос вернется, предложения не будет, и мы в очередной раз столкнемся с огромными ценами на жилье. И поэтому сейчас уже надо думать, но это крайне сложно, как государство может поддержать спрос.

Сейчас нет застройщиков, или их очень мало. И если они приходят, то не задают вопросы о том, сколько стоит участок, или сколько стоят коммуникации. Они приходят с другим: «Государство, вы хоть что-то у нас купите? Если никто у нас не покупает жилье, вы можете разместить у нас государственный заказ?» А мы тоже находимся сегодня в неуверенном состоянии, мы до конца не понимаем, какие возможности у нас будут через год или через два. По-хорошему, надо сейчас формировать заказ, надо гарантировать приобретение жилья по нашим обязательствам. Я не говорю, что мы должны вмешиваться в рынок, но если у нас есть обязательства по детям-сиротам, это значит, мы в любом случае это жилье когда-то должны приобрести.

Хороший пример по Минобороны — оно сейчас решает проблему жилья, и решает достаточно активно, у нас покупают большой объем жилья, то есть военные серьезно поддерживают рынок. В плане федеральных программ по расселению из ветхого жилья тоже достаточно большие объемы ресурсов задействованы. Но надо включать следующие составляющие. Мы сейчас об этом думаем. К сожалению, пока мы не приняли решения по собственным вложениям в эти проекты — очень страшно взять на себя обязательства и оказаться через год с дефицитом бюджета, с невыплатой зарплат бюджетников. Но, тем не менее, я думаю, какой-то ресурс мы на это направим.

У нас есть небольшие заделы, но мы не можем брать на себя обязательств больше, чем десять процентов дефицита. Это вполне достаточные деньги для того, чтобы простимулировать строительный рынок. Вопрос только в приоритетах. Ведь мы только сейчас отдышались и поняли, что происходит вокруг. До этого мы все свои усилия тратили на мониторинг безработицы. Никто ведь не знал, сколько безработных будет. И ожидали принципиально других, больших цифр.

— Но этого не произошло?

— Пока не произошло, и дай бог, чтобы не произошло. Сегодня официальная безработица в Пермском крае увеличилась приблизительно вдвое по сравнению с докризисным периодом. Это меньше трех процентов, скорее, около двух. И это еще не критично. Но деньги зарезервированы под большие проценты, значительно большие. Более того, некоторые города, например, Пермь, Березняки, Соликамск, не выбирают у нас своих квот по безработным — там не так много людей, которые хотят за 4300 рублей работать. И в принципе, это правильная позиция. К государству должны прийти только люди в случае крайней ситуации, когда уже нет никакого другого выбора. И в этом случае государство помогает в виде общественных работ. Так, сейчас спрос на общественные работы в успешных городах не очень большой. Но в принципе мы готовы в разы увеличить число мест.

Еще важно понимать, что такое общественные работы. Все полагают, что можно создать новые предприятия, в том числе в сельском хозяйстве, начинать выращивать картофель, огурцы и так далее, и это будет самый классный вид общественных работ. Но это грубая экономическая ошибка. Ведь суть кризиса в том, что свернулись рынки сбыта. Если мы, как государство, сейчас выйдем с общественными работами и начнем производить что угодно, что есть на рынках, мы просто подведем другие предприятия, которые эти товары на рынки поставляют. Значит, общественные работы — это нечто новое, то, что не мешает работать бизнесу как таковому, это благоустройство, это все, что связано с государственным или муниципальным заказом. И ни в коем случае мы не должны делать ничего того, чтобы увеличить объем предложения на рынке товаров. Надо подметать, устраивать клумбы, благоустраивать города. И в маленьких населенных пунктах спрос на такие работы есть. Кстати, за этот год они очень сильно изменились, стали более благоустроенными, более симпатичными, зелеными.

— Вы говорили о бюджете, о том, что резервов хватит на два года. На ваш взгляд — 2010 станет последним годом падения, во всяком случае, на вашей территории?

— Давайте подбросим монету.

— И не более?

— Не более. Потому что могли ли мы за полгода до кризиса его с точностью предугадать? Наверно, нет. Я верю в то, что не может экономика находиться в таком состоянии долго, что 2010 год будет последним, пусть даже самым тяжелым из последних двух лет. Надеюсь, что потом мы начнем выкарабкиваться. Причем, что значит мы? Ведь сложность этого кризиса в отличие от 1990-х годов заключается в том, что тогда это был кризис российской экономики, а сегодня это мировой кризис. Мы не выберемся одни. Важно, чтобы мировые рынки начали подниматься, и после этого поднимемся мы. Кризис уже показал, насколько мы являемся частичкой мировой экономики. Сегодня позитивная информация об экономике Европы, Китая или Соединенных Штатов — это для нас сигнал того, что что-то пойдет в правильном направлении. Я не думаю, что все эти экономики будут стагнировать более двух лет. Очень надеюсь, что такого не произойдет.