Экономическая политика во всем мире взяла ошибочный курс

Экономическая политика во всем мире взяла ошибочный курс

Пол Кругман, лауреат Нобелевской премии в области экономики. Фото: AP

И вот вдруг о создании рабочих мест говорить перестали, зато заговорили о вынужденных тяготах и лишениях. Осуждение дефицитов и отказ от дальнейшего стимулирования все еще слабой экономики стали новой модой повсеместно, в том числе в США, где 52 сенатора проголосовали против расширения программы помощи безработным, хотя безработица в стране достигает самого высокого уровня с 1930-х годов.

Многие экономисты, в том числе я, считают этот новый разворот к экономии и асектизму огромной ошибкой. В памяти возникают примеры 1937 года, когда преждевременная попытка Рузвельта сбалансировать бюджет обрушила едва окрепшую экономику обратно в рецессию. В Германии ряд ученых проводят параллели со временем правления канцлера Генриха Брюнинга (Heinrich Bruning), чья приверженность к ортодоксальной финансовой политике в итоге привела к гибели Веймарской республики.

Но несмотря на этот предостерегающий опыт, бюджетные «ястребы», бьющиеся против дефицита, в большинстве стран получают преимущество, и больше всего их здесь (в Германии), где правительство приняло программу снижения расходов и дополнительных налогов объемом в 80 млрд евро, несмотря на то, что экономика по-прежнему работает далеко не на полную мощность.

Какова экономическая логика, на которой основываются действия правительства? Насколько я вижу, ее нет. Добейтесь от немецких политиков, чтобы они объяснили, зачем применять политику аскетизма во время экономической депрессии, и вы услышите обоснования, которые совершенно ни с чем не согласуются. Скажите им об этом, и они придумают другие обоснования, тоже совершенно нелогичные. Споры с германскими бюджетными «ястребами» напоминают споры с «иракскими ястребами» в США в 2002 году. Они знают, чего хотят, и когда вы опровергаете один аргумент, они выдают другой.

Вот так примерно строится типичный диалог (основано на моем личном опыте и опыте других американских экономистов):

Немецкий «ястреб»: «Мы должны немедленно сократить дефицит, потому что нам нужно будет бороться с фискальной нагрузкой на фоне старения населения».

Гадкий американец: «Но это нецелесообразно. Даже если вы сэкономите 80 млрд евро — чего вы на самом деле не добьетесь, потому что сокращение бюджета ударит по экономике и приведет к падению доходов — но даже если вы экономите 80 млрд евро, в любом случае, по эквивалентной сумме долга процентные выплаты составляли бы меньше десятой доли процента ВВП. Таким образом, политика экономии, которую вы проводите, будет создавать угрозу экономическому подъему, не принося при этом почти ничего в смысле улучшения долгосрочной бюджетной позиции».

Немецкий «ястреб»: «Я не буду пытаться спорить с арифметикой. Нужно учитывать реакции рынка».

Гадкий американец: «Но откуда вы знаете, какой будет реакция рынка? В любом случае, почему на рынок должны повлиять меры, которые почти не влияют на долгосрочную фискальную позицию?»

Немецкий «ястреб»: «Вы не понимаете ситуацию».

И главное, хотя сторонники экономии представляют себя трезвыми реалистами, действующими по необходимости, они при этом не могут обосновать свою позицию фактическими цифрами, потому что фактические данные не подкрепляют их позицию. Равно и не могут они утверждать, что рынки требуют политики аскетизма. Напротив, правительство Германии по-прежнему может привлекать заимствования под крайне низкие процентные ставки.

Таким образом, реальные мотивы их безумного стремления к экономии лежат в какой-то другой плоскости.

В Америке многие бюджетные «ястребы», которые сами себя таковыми называют, на самом деле — лицемеры чистой воды. Они хотят сократить пособия для нуждающихся, но когда дело доходит до налоговых льгот для богатых, их опасения по поводу бюджетных убытков куда-то рассеиваются. Так, сенатор Бен Нельсон, который лицемерно заявлял, что мы не можем позволить себе выделить 77 млрд долларов для безработных, при этом активно содействовал прохождению первого пакета сокращения налогов при Буше, что стоило экономике 1,3 трлн долларов.

В Германии позиция бюджетных ястребов кажется более искренней. Но все равно она не имеет ничего общего с реализмом. Немцы склонны считать, что иметь дефицитный бюджет морально недопустимо, а сбалансированный бюджет считается правильным, независимо от обстоятельств или экономической логики. «Последние несколько часов стали исключительным доказательством силы», — заявила канцлер Германии Ангела Меркель после того, как на специальном заседании правительства было достигнуто соглашение о программе экономии. И в этом вся суть — проявление силы, во всяком случае в том виде, как ее понимают.

Разумеется, за такие демонстративные позиции придется заплатить свою цену. И только часть этого бремени ляжет на плечи Германии: немецкая политика экономии будет усугублять кризис в еврозоне, что усложнит задачи восстановления для Испании и других проблемных экономик. Трудности еврозоны оборачиваются также падением евро, что при этом идет на пользу немецкому производственному сектору, но из-за этого последствия немецкой бережливости «экспортируются» в другие страны, в том числе США.

Однако немецкие политики, по-видимому, решительно настроены доказать силу характера, принимая тяготы и лишения, а политики по всему миру следуют их примеру.

Насколько это опасно? Действительно ли нас ожидает повторение 1937 года? Не знаю. Насколько я вижу, экономическая политика во всем мире взяла ошибочный курс, и вероятности затяжного спада день за днем повышаются.

Колонка Пола Кругмана (Paul Krugman) в The New York Times