Что общего у банковского кризиса и извержения вулкана

Что общего у банковского кризиса и извержения вулкана

Мировая система строится на слишком сложных комплексных и чрезмерно перегруженных структурах. Фото: .nasa.gov

Человек предполагает, а Бог располагает. Редко мы оказываемся столь же уязвимыми, как в ситуации изолированности. Чудо полета спасает нас от ограничений гравитации, атмосферных, культурных и географических ограничений. Но природа вносит свои коррективы, и иногда остается принимать как факт реальность тысяч миль, разделяющих нас. Выясняется, что мы никуда не ушли от физического мира.

Сложные, взаимосвязанные общества более устойчивы, чем простые, но до определенной степени. Во время засухи в восточных районах Африки в начале 1990-х годов, я убедился в том, о чем давно говорили в своих прогнозах антропологи и экономисты: страны, у которых меньше торговых партнеров, пострадали больше всего. Связи дают страховку: чем шире географическая область, за счет которой можно обеспечивать продовольствие, тем меньше сказывается голод в том или ином отдельном регионе.

Но это до определенного предела, сверх которого такая взаимосвязанность несет в себе угрозу. Чем протяженнее и сложнее линии взаимосвязей и чем более зависимы мы от производства и развития бизнеса в других странах, тем больше угроза краха. Это один из уроков банковского кризиса. Разорившиеся должники по ипотеке в США, по принципу эффекта бабочки, (взмахнувшей крылом за Атлантикой), практически обрушили глобальную экономику. Вулкан Эйяфьятлайокудль — совсем не гигантский, но в нынешние нестабильные времена может произвести такой же эффект.

И таких потенциально уязвимых направлений несколько. Самой большой катастрофой может стать неожиданный коронарный массовый выброс на солнце, солнечная буря, которая вызовет скачок постоянного напряжения в наших электросетях и выведет из строя трансформаторы. Это может произойти за считанные секунды, а на устранение последствий уйдут годы, если вообще будет возможно восстановиться. Вскоре мы осознаем свою зависимость от электричества, важность которого, как и необходимость кислорода, мы замечаем только тогда, когда нам его не хватает.

В случае такой катастрофы будет разрушено большинство систем жизнеобеспечения. Выйдут из строя предприятия водоснабжения и насосные станции. Будет парализована прокачка и доставка нефти, из-за чего быстро возникнет дефицит продовольствия. Пострадают больницы, финансовые системы и компании практически любого профиля, даже производители свечей и парафиновых светильников. Резервные генераторы будут работать только до тех пор, пока не закончится нефть. Сгоревшие трансформаторы нельзя будет восстановить, их можно только заменить. За последний год я направил запросы по закону о свободе информации к сетевым компаниям. Я поинтересовался о планах действий в аварийных ситуациях, а также о наличии запасных трансформаторов, если нынешние будут выведены из строя в случае солнечной бури. Пока итоги подводить рано, но предварительные результаты указывают на то, что резерва нет.

Точно так же не продумана стратегия на перспективу достижения пика нефти и последующего сокращения ее запасов. Отправив запрос в британское правительство, я узнал, что и на этот случай нет планов действий, поскольку в правительстве не верят, что такое в ближайшее время возможно. Решение этого вопроса остается для ограниченного круга людей, таких как, например, объединенное командование ВС США. В их последнем отчете о потенциальных будущих конфликтах утверждается, что без массированного наращивания добывающих и перерабатывающих мощностей неизбежен жестокий энергетический кризис.

В докладе говорится, что к 2012 году избыточный ресурс нефтедобывающих мощностей может быть полностью исчерпан, и уже в 2015 году дефицит добычи может достигать 10 млн баррелей в сутки. Нехватка мощностей не то же самое, что пик нефти, но в докладе содержится предупреждение: «по самому оптимистическому сценарию, нефтедобыча будет едва покрывать ожидаемый спрос». Глобальный дефицит нефти вскоре обнаружит слабые звенья наших комплексных экономических систем. Зависимость от высокого уровня энергопотребления является одной причин, по которой комплексные общества оказываются уязвимыми перед угрозой крушения, делает вывод антрополог Джозеф Тейнтер (Joseph Tainter).

Его работа помогла опровергнуть предположения, что комплексность общества возникает в ответ на избыточность энергетических ресурсов. Напротив, полагает Тейнтер, сложность общественного устройства ведет к росту производства энергии. Комплексность решает многие проблемы, такие как зависимость от исключительно местного и потому уязвимого ресурса продовольствия, однако и здесь сказывается эффект убывающей отдачи. В крайних случаях издержки, связанные с поддержанием таких систем, становятся причиной их падения.

Тейнтер приводит в пример Западную Римскую империю. В третьем и четвертом веке н.э. императоры Диоклетиан и Константин пытались восстановить потерянные территории: «Стратегия поздней Римской империи сводилась к тому, что в ответ на критические вызовы увеличивались размеры, структура, мощь и финансовое бремя государственного аппарата и армии. Соотношение эффективности и затрат в поддержании государственной власти снизилось. В итоге Западная Римская империя не могла больше позволить себе собственное существование». Империю обрушили налоги и сборы, введенные Диоклетианом и Константином для того, чтобы можно было поддерживать массивную систему. Неизбежным результатом стали вторжение и падение государства.

Тейнтер противопоставляет этому примеру стратегию Византийской империи начиная с седьмого века. Ослабленное чумой и вторжениями, государство пошло на системное упрощение. Вместо того, чтобы содержать и оплачивать армию, было решено предоставить воинам земли в обмен на потомственную воинскую службу: с того времени они сами должны были оплачивать собственные издержки. Это упростило задачу руководства армией и в результате все должны были заботиться о себе самостоятельно. Империя выжила и процветала.

Подобный процесс происходит сегодня в Великобритании: упрощение госструктуры в ответ на кризис. Но в то время как госсектор сокращается, как государственные, так и частные предприятия стремятся увеличить и усложнить остальные сегменты. Если бы финансовый кризис был единственным ограничением, с которым мы сталкиваемся, это было бы разумной стратегией. Но энергетические издержки, эффекты, сказывающиеся на состоянии окружающей среды и неустойчивость нашего сверхспециализированного общества уже определенно достигли того уровня, на котором эти негативные аспекты перевешивают преимущества от развития комплексности общества.

В третий раз за два года мы обнаруживаем, что полеты — одно из самых слабых звеньев в нашей перегруженной системе. В 2008 году рост стоимости топлива вывел из бизнеса несколько авиакомпаний. Рецессия усугубила ущерб, вулкан может увеличить список потерь в отрасли. Энергоемкий, метеозависимый, неустойчивый к сбоям, авиационный сектор для любого общества является одним из самых проблемных в поддержании его работы, особенно когда начинаются кризисы. Чем больше мы зависим от перелетов, тем более уязвимыми мы становимся.

За последние несколько дней те, кто живет вдоль маршрутов авиакоридоров, увидели, какой ситуация будет в будущем, и им понравилось. Состояние глобальной отрасли нефтедобычи, социальные и экологические издержки авиасектора и его неустойчивость означают, что даже нынешний уровень авиаперевозок, не говоря уже о росте активности в этой сфере, на который рассчитывает правительство, невозможно поддерживать бесконечно. У нас есть выбор. Мы можем начать свертывать эту отрасль, пока есть время и можно найти способы счастливого существования при меньшей ее роли. Либо можно сидеть и ждать, пока физическая реальность упростит систему более жестокими методами.

Джордж Монбиот (George Monbiot), The Guardian