Рустэм Хамитов: «Ямал-Поволжье – это разговор на десятилетие-другое вперёд»

Рустэм Хамитов: «Ямал-Поволжье – это разговор на десятилетие-другое вперёд»

Станет ли Башкирия новым Сингапуром? Всего полстолетия назад Сингапур был отсталым колониальным придатком, страной «третьего мира». Сегодня это страна с развитой рыночной экономикой, для которой характерны благоприятная среда для бизнеса и лояльная налоговая политика. Существенная часть этих успехов достигается путём привлечения иностранных инвестиций, причем немалая их часть направляется в развитие крупнейшего нефтехимического кластера на острове Джуронг – сегодня это крупнейший центр, уступающий лишь Хьюстону и Роттердаму. Модель «сингапурского экономического чуда» выглядит весьма привлекательной, поэтому у многих появляется соблазн адаптировать идеи капиталистического диктатора Ли Куан Ю к российским реалиям и воспроизвести сингапурский успех на отечественной почве. В России на роль Сингапура претендуют сразу две национальные республики – Татарстан и Башкортостан, формирующие на своей территории обширный нефтегазохимический кластер. Президент Башкортостана Рустэм Хамитов считает, что твердая государственная рука плюс развитие нефтехимии могут стать основой взрывного экономического роста. Правда, о полной аналогии речь не идет – если Сингапур подчеркнуто независимо сделал ставку на статус глобального хаба, привлекающего бизнес комфортной средой, то поволжские республики далеки от автономии и предлагают федеральному центру решить часть своих задач по расширению сырьевой базы. О своем видении нефтехимического госкапитализма Президент Башкортостана рассказал в беседе корреспонденту журнала «Нефтехимия РФ».

– Рустэм Закиевич, на ваш взгляд, нефтехимия является главным преимуществом республики? И в чем это преимущество?

– Башкирия имеет самые большие компетенции в этой области в стране. Почему нефтехимия? Нефть в республике начали добывать 80 лет назад. Химия всегда развивалась в Республике Башкортостан на основе нефти, и нефть была фактически единственным источником сырья для химического производства. При этом я готов спорить с любым, кто скажет, что главное в нефтехимии – это сырье. Нет, главное – это умение, компетенции, традиции. И с этой точки зрения республика является одним из лидеров – как российских, так и мировых. Перспективы развития Башкортостана мы видим в усилении данного направления и понимаем, что химическое производство – безотносительно своей нефтяной или газовой составляющей – может и должно стать драйвером роста экономики республики. Во-первых, химическая отрасль может очень быстро создать большое количество рабочих мест. Во-вторых, это материалоемкая отрасль. Далее, рынки сбыта, которые нужны для химической промышленности, вокруг нас неисчерпаемы. Кроме нефтехимии, химического производства, никакое другое направление практически не имеет такого потенциала резкого, взрывного роста.

– Однако этот «полимерный бум» и связанный с ним рост производства потребуют соответствующего спроса на продукцию нефтехимии. Какие усилия вы планируете предпринимать для того, чтобы стимулировать этот спрос и задействовать смежные отрасли в плане увеличения потребления продукции нефтехимии?

– Что касается роста спроса, то, безусловно, задача номер один для России – это импортозамещение. Наши предприятия сегодня производят сотни тысяч тонн продукции первого-второго передела, из которой мы не умеем изготавливать конечную продукцию. Например, комплектующие для автомобильной промышленности на 30% – это пластики, и практически все они полностью завозятся из-за рубежа. Что касается наших пожеланий, то мы очень хотели бы рядом с промышленными гигантами иметь средние и малые предприятия, которые выпускали бы готовую продукцию из сырья, производимого предприятиями нефтехимического комплекса.

Тяжело организовать такого рода работу. Дело в том, что большие предприятия в основном самодостаточны и им незачем заниматься выпуском конечной продукции, это хлопотно, затратно, не всегда себя оправдывает. А средний и малый бизнес не может получить доступа к сырью промышленных гигантов. Возникает объективное противоречие, и задача власти – разрешить его, создать условия для возникновения взаимного интереса в изготовлении конечной продукции. Во-первых, это формирование техно и индустриальных парков, на территории которых можно было бы «выращивать» предприятия, которые, закупая сырье у больших производств, могли бы выпускать конечную продукцию. Такие формы работы нами осуществлены и в Салавате, и в Благовещенске (под Уфой), где сформированы промышленные парки, которые будут производить конечную продукцию.

– В плане развития нефтехимической отрасли до 2030 года «кластеры» фигурируют как одно из ключевых понятий. Но у каждой компании свои планы, которая она меняет, только ставя государство в известность, и не более. Каким образом можно консолидировать и структурировать нефтехимических игроков?

– Нефтехимическая промышленность в советское время формировалась именно по принципу глобального кластера, не регионального. Разделение труда по производству самых разных продуктов было заложено изначально на уровне плановых органов, и все предприятия нефтехимической сферы были объединены сырьевыми схемами и потоками. Это справедливо и для башкирских предприятий. Сырье вырабатывалось на ряде предприятий нашей республики и далее поступало на другие заводы вне зависимости от их территориальной расположенности. Сырье направлялось и в знаменитое «этиленовое кольцо», и на предприятия Татарстана, Нижегородской, Самарской, Пермской областей, в Сибирь, производства которых были связаны между собой технологически. Сейчас эти цепочки разорваны. Сегодня собственники предприятий заинтересованы в освоении наиболее маржинальных рыночных ниш, где достаточно высокая доходность. Остальное их не интересует, они не думают ни о соседях, ни о других субъектах Федерации. Есть сырье, есть выручка и есть сегодняшнее благополучное состояние, а что там будет завтра – время покажет.

Если мы говорим о формировании Башкирского нефтехимического кластера, то, безусловно, надо восстанавливать эти сырьевые и «продуктовые» цепочки, существовавшие между предприятиями. Сегодня разные собственники – и «Башнефть», и СИБУР, и «Башкирская содовая компания», и «Газпром» – действуют разрозненно, самостоятельно. Наша задача – все-таки попытаться объединить их в кластерное, системное образование, посчитать внутренние сырьевые по токи и показать, сколько можно было бы делать разнообразных, если не готовых, то хотя бы изделий высокого передела. Я могу сказать, что подготовительная работа проведена, и подсчитано, что все предприятия нашего нефтехимического кластера производят где-то 500 наименований продукции, а в теории могли бы 3000!

Я понимаю, что у моего подхода достаточно много противников. Многие исходят из того, что рыночная экономика – материя саморегулируемая, и она все расставит по своим местам. В реальности это не так. В Сингапуре, в рыночном городе-государстве, тем не менее, власти создают условия для формирования мощного нефтехимического и газового кластера на острове Джуронг! Порой действуя и на принципах принуждения. Программа-2030 является всего лишь благим намерением, она не императивна, не обязывает жестко выполнять какие-либо поручения или предписания. Видимо, все же присутствует превалирующее романтическое представление о капитализме, о том, что он самодостаточен, саморегулируем, что вмешательство государства приводит только к каким-то негативным последствиям. На самом деле это не так! Государство должно формировать тренды, задавать направления развития. В этом смысле я являюсь сторонником более активных государственных методов управления и считаю, что власти можно было бы действовать и жёстче, и смелее, и напористее, так, как это делается во всём мире.

– Проблема глубины переработки связана не только со структурной организацией производства. Российская нефтехимия существенно отстает технологически от мировых конкурентов. Что делать?

– Вопрос дискуссионный, но без протекционистских мер отраслевая наука не поднимется. Сегодня крупные компании наукой практически не занимаются. Это беда, это бич нашего времени. Я, конечно, не обладаю всей информацией, но не могу назвать крупную исследовательскую структуру, финансируемую какой-либо крупной корпорацией. То же касается и проектирования и инжиниринга – нашим институтам тяжело конкурировать с мировыми компаниями, которые не имеют недостатка в финансировании и последние лет 50 используют самые современные технологии. Без содействия государства, за счет только кредитных ресурсов, заключенных контрактов они не вырастут. Конкуренция свирепая. И каким бы ни был продвинутым, например, наш башкирский Институт нефтехимпереработки, он выдерживает конкуренцию только потому, что оплата работников невысока по сравнению с зарубежными структурами.

Кстати говоря, со стороны государства определенные попытки поддержать отраслевую науку были. Есть решения 3-5-летней давности о том, что крупные корпорации обязаны финансировать науку – были даже указаны проценты от выручки, которые собственники обязаны вкладывать в науку. Но вот прошло уже 5 лет, и исполнение данного поручения не контролируется. А в автоматическом режиме ничего не работает – необходим постоянный контроль!

– Еще один ключевой вопрос для развития нефтехимии – транспорт и энергетика. Насколько здесь однозначны ваши взгляды на роль государства? В частности в вопросе создания трубопровода «Ямал – Поволжье». С учетом наличия в республике сырья в виде нафты есть ли вообще необходимость в создании столь длинного и затратного транспортного коридора по доставке сырья из Западной Сибири?

– Эту тему мы поднимаем с целью привлечения внимания,в том числе и федерального центра,к предприятиям химической промышленности. Наши производства загружены на 75-80% от проектных мощностей. Да, в качестве сырья у нас есть прямогонный бензин. Это основа для башкирской нефтехимии, так было и 60 лет назад, так будет еще какое-то время. Для страны дешевле и выгоднее, на наш взгляд, обеспечить доставку сырья в регионы с высокими компетенциями и историческими традициями,чем развивать эту отрасль с чистого листа там, где это сырье есть. В таких суровых климатических краях,как наш север, трудно себе представить создание колоссальной химической промышленности. Поэтому вопрос доставки сырья в регионы свысокой производственной компетенцией, которые знают, как с этим сырьем работать, и могли бы быстро развиваться, по-моему, является неплохим вариантом решения проблемы развития нефтехимии и газохимии в стране.

Я уверен, что значительное число предприятий будет строиться не на северных территориях, а здесь,в средней полосе. Это только дело времени, когда государство развернётся лицом к решению этой проблемы, а это произойдет обязательно – пусть лет через 10, 20,30, но башкирские, татарстанские, нижегородские, пермские, самарские нефтехимические предприятия получат второе дыхание. Это решаемая задача. Да, внешне она выглядит дороговато. Сама труба будет стоить порядка 100 млрд рублей. Система сбора «жирных»газов потребует еще столько же. С другой стороны, для нашей гигантской страны и такого масштабного проекта что такое 7-8 млрд долларов? Кстати, когда было заявлено об этом проекте, к нам обращались ведущие мировые компании из США и Западной Европы, которые предлагали в случае наличия сырья инвестировать в строительство трубопровода, а также в развитие нефтехимического комплекса республики.

Но пока большого продвижения в этом вопросе нет. Поэтому рассмотрение перспектив проекта «Ямал – Поволжье» –это стратегический разговор, а не просто рассуждения на тему необходимости трубы и сырья. Это разговор о том, каким будет развитие газо- и нефтехимии в России. Для этого необходимо разработать стратегический план, все рассчитать, прописать участников, источники финансирования и т.д., а мы все спорим с Минпромом и с Минэнерго, нас порой обвиняют в некомпетентности, мы также порой кого-то обвиняем…

Мы всколыхнули устоявшуюся массу стереотипов и считаем, что свою задачу выполняем. Мы не думаем, что этот трубопровод появится завтра, а послезавтра – сырье и продукты. Это разговор на десятилетие-другое вперёд. И мы – как государство – должны иметь горизонт планирования лет на 30-50 и уже прогнозировать, что будет в 2050, 2075 годах. А перспективы развития наших крупных компаний на столь длительные сроки нам пока не ясны. Поэтому проект «Ямал – Поволжье» является в прямом смысле не технологическим, он скорее политический, общественно-ориентированным, который будоражит сознание, заставляет определенную часть людей думать и формировать планы. Это не региональный уровень планирования, здесь окончательное слово только за государством.

Источник: сайт Президента РБ.